01.03.2012 в 17:12
Пишет dariana:Мегаотчет Эмиля Савиньяка. Торка 385
Я всё-таки это сделала... С пятой попытки и после трех дописываний. Самой не верится.
Всяческие фишки и мемы успели написать до меня, (За ними можно сходить к Анориэль, благо вспоминали мы их вместе) так что, я начну со спасибов. Или со спасиб?
Спасибы В первую очередь Этель. Матушка. Мастер. Самая настоящая, самая замечательная Арлетта Савиньяк. Если бы меня попросили представить себе Арлетту, я бы увидела её именно такой. Именно в таком платье, с такой прической и таким выражением лица. Для меня - стопроцентное попадание в образ Перед тобой хотелось приклонять колени и носить на руках. Твой старший-младший сын безмерно благодарен тебе, что ты у него такая.
Отдельное СПАСИБО тебе, как мастеру. Ты отличный сюжетник и прекрасный организатор. На твои игры я хочу ездить. Удивительно позитивно, легко и гладко, пусть даже и не по основному плану. Сюжет извернулся змеей и вылез не тем углом, но этого совершенно не было заметно. Хочу еще и дольше.
Анориэль. Ли. Мой брат-близнец, ну, ты же всё знаешь, правда? Мне жаль, что я не додумался немного тебя напоить. Возможно, ты был бы живее. Я очень хотел подарить тебе кусочек юности и очень старался быть рядом. Ты отличный соратник и равный соперник. И прости, что уронил тебя в снег во время атаки.
Я рада, что игра кончилась, но мы всё еще близнецы.
Фельтин. Батюшка. Вы были суровы и строги, как настоящий маршал. Нам так и не удалось поговорить, как отцу с сыном. Сейчас. после игры, я об этом жалею. Тогда просто не успел задуматься. После этой игры я наконец-то ощутил себя Эмилем, у которого жив отец. Это в самом деле совсем другой Эмиль, хоть по нему изменения и прошлись меньше, чем по Ли. Спасибо Вам, отец, за это ощущение.
И за стратегию спасибо. Она теперь ест мне мозг)
Ева. Альберт. Друг и однокорытник. Я довольно долго в тебя не верила. Сквозь черты Альберта проступал Ричард... Но маршала мы поваляли знатно.
И просто огромный личный респект за последнюю сцену. Сыграно было так, что по жизни дух захватывало. Вот тут уже я поверила во всё. И в Альберта, и в боль. Если бы Мишель не сел возле тебя на пол, это сделал бы Эмиль.
Манэль. Мишель. Тебя действительно было невозможно не любить. Живой, веселый, обаятельный, душа компании... и опасный соперник в борьбе за дамские сердца
Ты тоже здоровский организатор и отличный игротех. Без тебя всё было бы совсем иначе. Спасибо тебе)
Ло. Арсен. Не очень пересекались по игре, но ты там был, и это было здорово. Про эпичные перематывания и пришедший в ночи ко мне в кровать глюк пятилетнего Арно я молчу))
Мариса. Хельга... Ах, сударыня! Вы были просто неподражаемы! Очаровали с первого взгляда. Мне невероятно жаль, что нам пришлось уехать так быстро. И... я не говорил Вам, что Вы прекрасно танцуете?
Танаис. Баронесса Ланге. Ах, какая была ненависть! Знаете, если бы Вы кинулись хватать Альберта и поднимать обморочных, я бы не удивился.
Сэнди. Эльза. Второй мастер. Увы, по игре почти не пересеклись (к моему счастью, ибо предложенный выбор я бы провалил), но вы были очаровательны, а гадание весьма любопытно.
Серди. Ганс. И как Вы нас всех вытерпели?
А девушку я у вас отобью!
Юля. Принцесса... Вы прибедняетесь, сударыня. Вы отлично танцуете. И совершенно обворожительно выглядите.
Тома. Полковник. Вы были раздражающе упрямы. Но я желаю Вам удачи и... счастья. Пусть даже короткого. Вы заслужили его своей смелость и преданностью.
И да, обращения по именам слегка выносили. Но для первой игры подобные баги вполне простительны. Я вот вовсе не уверена, что с первого раза так сыграла бы такую роль.
Приддери. Мерссский гаунау. Этим всё сказано))) Учитывая, что это первая игра, восхищение моё просто невыразимо. Это ж надо, чтобы персонажу ТАК хотелось врезать по морде!
И заключительный аккорд: спасибо всем, кто приехал и играл. Спасибо, что с вами было так легко и по ходу игры и в бытовом плане. Спасибо за сознательность, ответственность и неконфликтность. Впервые настолько яркий позитив от игры. И впервые игра настолько без оффплэя. Это очень здорово, что вы так умеете. Все, даже те, кто играл в первый раз.
Пара слов от игрока
Это была моя первая кросспольная роль. Страшно было жутко... Пока не приехали. Уж больно атмосфера располагала к легкости и свободе.
Я по-прежнему считаю, что не с моей фигурой кроссполить, но это по своему интересно. В частности осознать вдруг, что у мужчин в самом деле другая пластика, а я понятия не имею, куда деть руки, когда сел на стул.
Или понимаешь вдруг, что это не тебе уступят место и нальют вина, а ты должен это сделать. Может быть даже простоять весь вечер, если недостаточно стульев. И никого не волнует, устали ли у тебя ноги. Ты – кавалер. Терпи.
Зато ты можешь и даже должен вмешиваться в происходящее, хвататься за оружие, заслонять собой женщин, ловить и волочь назад обезумевшего товарища. Ты можешь вмещшаться в бой, а не сидеть сжав кулачки и бояться.
Мне очень не хватало этого права лезть первой, когда я играла Арлетту. Тогда я долго тянула, а потом всё-таки пошла отбивать Рокэ у выходца. Будь я мужчиной, можно было не ждать, пока остальные потормозят, а кидаться на помощь.
В общем, злоупотреблять кроссполом не хочу и не буду. Но к этому мастеру в эту компанию я бы еще раз поехала.
И да, утяжка зло. Потому что расползается.
И карсет зло, потому что дышать невозможно. Зато не расползается.
Живой камин был чудесен. Он так уютно горел, что верилось в Торку. Особенно склонившись над картой.
Поваляшек в снегу не хватиииило.
Еще раз повторюсь об общей позитивности и легкости.
Мне понравилось. Хочу еще.
Очень длинный отчет персонажа Этот Зимний излом обещал быть чудесным праздником. Нам с Ли дали увольнительную на целых 2 недели, а Мишель потащил своего брата Арсена, нашего отца и Альберта праздновать Излом к своему сослуживцу и другу Гансу Карспайку. Этот факт по-своему интересен и примечателен, поскольку бергеры помнят и хранят древние традиции и суеверия, давно забытые в Талиге. Встречать Излом с бергерами должно было быть очень поучительно. К тому же, наша матушка решилась проделать нелегкий путь из Сэ в Торку, чтобы отпраздновать с нами. Думаю, излишне объяснять, что семейные встречи у военных редки, а потому особенно ценны и радостны. По крайней мере, в нашей семье, где царит любовь и согласие. В общем, Излом обещал быть во всех смыслах замечательным.
Немного задержавшись в пути из-за метели, в дом барона Карспайка мы приехали под вечер 24 дня осенних молний. В доме кроме хозяина оказалась его очаровательная сестра Эльза и еще двое гостей, соседи. Баронесса Беата Ланге и её дочь, прекрасная Хельга. И хотя всего лишь две юных дамы на шестерых молодых, но бравых вояк это маловато, я смел полагать, что имею неплохие шансы на успех у баронессы Хельги, приглянувшейся мне с первого взгляда. Ли она, разумеется, тоже приглянулась, хотя бросать взгляды он себе позволить не мог, потому как пару дней назад неудачно полюбовался на снег в горах, и теперь был вынужден сводить на нет наше сходство, щеголяя черной повязкой на глазах, чтобы они не болели от яркого света Задача моя усложнялась тем, что кроме снискания благосклонности юных дам, я должен был приглядывать за братом. Разумеется, он не маленький мальчик и способен попросить помощи у любого из окружающих, но мы близнецы, и я не могу не замечать его чувств. Ли был раздосадован, растерян и огорчен своей временной беспомощностью. А когда Ли огорчен или неуверен, он «замерзает», забывая улыбаться и шутить. В общем, моей задачей было как можно мягче сводить на нет острые углы и неловкости, вызванные его состоянием. И я, как умел, пытался не позволить ему испортить себе праздник. Быть рядом, помогая прежде, чем ему придется об этом просить, стараясь делать это как можно незаметнее и естественнее, чтобы не тревожить лишний раз и без того ноющую рану. Смею тешить себя надеждой, что у меня это хоть немного получилось.
Впрочем, неожиданные и странные события начались так скоро, что исполнять то, что я считал своим долгом, мне, простите за каламбур, пришлось совсем недолго. Обычный праздничный вечер с танцами и светской болтовней так и не успел по-настоящему начаться, а до заката оставалось еще около получаса, когда вернувшийся из прихожей Арсен Эпинэ привел с собой троих незнакомцев. Двух мужчин средних лет и очаровательную молодую даму. Выглядели они очень усталыми, весьма замерзшими и откровенно ошеломленными.
Скоро выяснилось, что все трое – гаунау. Должен отметить, что, зная о вековой кровной вражде между бергерами и гаунау, что является общеизвестным фактом, было весьма смело со стороны этой троицы заявиться в дом к бергерам и надеяться, что их не убьют прямо на пороге. По крайней мере, тогда я подумал именно так.
От немедленной смерти их спасла традиция. Бергеры, как, впрочем, и гаунау и алаты, очень трепетно относятся к традициям. В ночь излома негоже обнажать оружие, и если к твоему очагу прибились гости, их следует принять. Но атмосферу не могли спасти никакие традиция. Бергеры разом сжались в нервные комки, разговоры почти сошли на нет. Было очевидно, что еще немного, и что-то будет.
Несколько разрядил атмосферу закат. Не сам по себе, конечно, а тем фактом, что у бергеров это время гадания. Ганс с Мишелем вышли набрать миску снега, а прелестная Эльза спрятала в снегу камни, велев гостям по очереди подходить и вытаскивать их из снега по одному. Все гости, включая залетных гаунау, приняли участие в гадании. Затем Эльза по очереди брала у нас камни и толковала их значение.
Мне достался коричнево-белый камень странной формы с небольшим изъяном. Ли вытянул каплевидный лунный камень, который хозяйка дома истолковала как «жизнь в иллюзиях». Право, смешно. Если кто из нас двоих и может жить в иллюзиях, то это я. Ли слишком разумен и логичен. Он всё осмысливает и хорошо просчитывает варианты. Слишком хорошо, чтобы пребывать в иллюзиях.
Матушке выпало «скорое расставание». Ну да, ведь мы скоро разъедемся. Две недели отпуска это так мало... Отцу достался «щит, который простоит дольше, чем он проживет». И это я тоже смог понять. Хоть мы и военные, и со смертью знакомы не по-наслышке, каждый из нас втайне надеется дожить до седин. А я надеюсь, что когда отец будет отдыхать в теплом кресле у камина рядом с любимой женщиной, мы с братьями будем охранять покой Талига где-нибудь на границах.
Мой камень назывался «вечная охота». Это одна из древних легенд, в которые я пожалуй что и вовсе не верю. По крайней мере. не вижу, что у меня общего с этими мифическими охотниками.
После этого я перестал серьезно относиться к этому гаданию. Очередное развлечение, не более того.
Мы с братом попытались завести разговор с гаунау, но господа оказались столь же скрытны, сколь и общительны. Они весьма живо интересовались нашей семьей и житьем-бытьем, но с немедвежьей ловкостью уходили от любых наших расспросов. Разумеется, это не прибавило нам доверия к незваным гостям. А в охоту у границ Бергмарк и сбившую их с пути метель я не верил с самого начала. Если бы не дама, я бы предположил, что мы имеем дело с заплутавшими и обнаглевшими разведчиками, охотившимися отнюдь не «у границ» Бергмарк и вовсе не на четвероногую дичь. Мы с братом всё больше укреплялись во мнении, что с этими господами что-то нечисто. Однако, доказать мы ничего не могли, поэтому пришлось продолжать веселиться, как ни в чем не бывало, хотя я каждую минуту ожидал подвоха.
Потом мы танцевали. Много и с удовольствием. Я, как мог, развлекал юных дам, стараясь не бросать брата одного надолго и не выпускать из виду незваных гостей. Признаться, я был рад, когда он решил поучаствовать хотя бы в части танцев. Чтобы танцевать бранли, вовсе необязательно видеть, а лишить себя еще и этого развлечения было бы вовсе жестоко. Пожалуй, как-нибудь потом я из любопытства попробую потанцевать с завязанными глазами.
Я предложил Ли пригласить сидевшую рядом гостью из гаунау, полагая, что он достаточно дотошен и куртуазен, чтобы провести разведку боем в отсутствие её спутников. Она сперва отказывалась, но Лионель Савиньяк и Мишель Эпинэ кого угодно уболтают. Я же обратил свое внимание на Хельгу Ланге, благосклонно согласившуюся подарить мне первый же танец.
Затем Мишель о чем-то пошептался с музыкантами и пригласил Эльзу на очень фривольный южный танец. Танцуется он отдельными парами, без колонны или круга, и кавалер (о верх неприличия!) держит даму за талию. Я не знал этого танца, но понаблюдав за Мишелем, пришел к выводу, что смогу это повторить. Ну сами посудите, разве мог я позволить Мишелю превзойти меня? Разве мог урустить случай пригласить мою даму на такой танец?!
По моей просьбе, музыканты повторили музыку, а я пригласил Хельгу... После третьего круга девушка заявила, что еще пара кругов, и я должен буду на ней жениться. Разрубленный змей! Разумеется, я заверил её, что это не проблема. Хотя принимать такое решение столь скоропалительно я бы не стал. Жениться мне в любом случае рановато, а пока дослужусь до достойного звания, девица трижды успеет меня забыть и выскочить замуж хотя бы за того же Ганса. Огорчало лишь то, что пригласить юную баронессу и на следующий танец мне не позволяли приличия.
Тихо произнесенная на ухо просьба отца... нет, приказ маршала Савиньяка присматривать за оружейной стойкой был закономерен. В воздухе витало напряжение. Бергеры сдерживались из последних традиций, хоть и держались в рамках приличий. Баронесса Ланге кидала на гостей такие взгляды, что, право, не знаю, как у них не сделалось несварение желудка.
За время очередного танца отец успел сообщить Ли, что узнал в одном из гаунау полковника личной гвардии Хайнриха, присутствовавшего на переговорах. Надо ли говорить, что это еще больше укрепило мои подозрения.
Впрочем, это не помешало мне уломать братца поспорить, что мне предстоит до отъезда одно небольшое завоевание. Повержено, разумеется, должно было быть сердце Хельги Ланге. Ли отказывался и отнекивался, но я вовсе не был намерен позволять ему окончательно превратиться в бергера. Так и не придумав, на что именно мы станем спорить (на глупости не хотелось, Ли бы не согласился, а на желания – старо и пошло), я воззвал к проходившему мимо Альберту, прося помощи и содействия. Наш однокорытник и друг в полной мере осознал опасность происходящего и предложил поспорить на новые пистолеты. На чем и порешили.
Надо отметить, что Альберт весь вечер ходил хмурый и жаловался не какие-то предчувствия, появившиеся с приходом гаунау. Мы с братом единогласно решили, что бедняга просто мало выпил и взялись исправлять это упущение. (До сих пор жалею. что мне не пришло в голову позаботиться, чтобы Ли тоже выпил побольше. Возможно, ему было бы веселее. Но я отчего-то предположил, что напиться мой брат в состоянии и сам, и как это делается ему объяснять не надо)
Разумеется, всё это время никто из нас не терял бдительности и не выпускал из виду оружие и гаунау. Это столь очевидно, что в дальнейшем я воздержусь от подобных уточнений.
Некоторое время спустя, мы все проследовали на улицу, чтобы созерцать редкое явление схождения пяти звезд, ради которого и затевалось празднование именно в этой части Торки. Отсюда, говорят, лучше всего видно. Однако, перед самими явлением, разумеется, исключительно в целях поднятия бодрости духа и улучшения настроения, я подбил Ли и всё ещё хмурого Альберта повалять батюшку в снегу, что мы и проделали с несомненным успехом. Ли, правда, тоже упал, но какая война обходится без случайных жертв?
Пока мы с братом обстреливали друг друга снежками (я старательно и четко подавал голос, а Ли кидал на слух. Важное умение), батюшка так и не смог выяснить у своего оруженосца, чья это была идея. Впрочем, он нам коварно отомстил: привлек к заваливанию нас в снег матушку. Чтобы отбиться, нам пришлось бы ронять в снег уже её. А поступать так с дамой, тем более с матерью, крайне некуртуазно. Впрочем, будь на её месте Хельга... Ну да, я отвлекся. Так или иначе, а в снегу я повалялся. Сначала от руки матушки, затем от коалиции отца и Мишеля, не пожелавших честно сразиться двое на двое, а применивших военную хитрость и разбивших противника по частям.
Мы с Ли тоже померялись силами, но пятиминутное сражение традиционно завершилось боевой ничьей.
Ах да, звезды, ради которых всё и затевалось, в самом деле были красивы. Такого яркого светила в ночном небе мне видеть еще не приходилось.
Затем мы вернулись в дом, и мы с Ли сочли, что сейчас самое время для маленькой шутки. Юная Хельга обмолвилась, что с трудом различает нас с братом, только по камзолам ( я был в красном, а Ли предпочел черный) и повязке на глазах. Мы не могли упустить случай усложнить даме жизнь и поменялись камзолами. Но поскольку снять повязку с глаз Ли не мог, мне пришлось пожертвовать возможностью видеть и надеть повязку самому. Наблюдательная баронесса заметила, что мы не обменялись сапогами (про которые мы и в самом деле позабыли), но кто бы поручился, что мы поменялись именно камзолами, а не сапогами?
Надо признать, что задача спуститься из наших комнат в общий зал вслепую оказалась не из легких. Бедняга Ли! То-то он такой смурной. Но мы справились. А дальше всё пошло просто. Морочить окружающих, отвечая друг вместо друга, мы привыкли с детства.
Тут отец затеял стратегическую игру для младших офицеров. Нам предстояло расставить и водить армии по карте, разделенной на клетки для удобства измерения расстояний. В основу правил игры легли всем нам давно известные правила тактики и стратегии. Однако, поскольку розыгрыш наш не был окончен, я не мог позволить себе снять повязку с глаз. Таким образом, незрячих игроков становилось двое. О том, чтобы не играть, и речи не шло. Ли и без того слишком тяжело дается его временная беспомощность. Надо было видеть, как он дернулся и отскочил, когда молодая баронесса Ланге заметила, что он наступил ей на юбку. Разумеется, я воздержался от утешений или комментариев, но смотреть на брата было больно.
Кроме нас к игре присоединился Арсен Эпинэ и, совершенно неожиданно, Ганс Карспайк. Разделяться нам с братом не хотелось, и тут игрой заинтересовалась матушка, которую мы сразу же признали нашим командующим. Таким образом, матушка стала генералом, а мы с Ли в одночасье сделались полковниками. К несчастью, дриксенскими. Наш отряд, состоящий из двух конных (одного легкого и одного тяжелого) и четырех пеших полков (два полка пикенеров и два полка мушкетеров. Мы сочли, что разумнее всего взять поровну тех и других, так как местность не диктовала никаких предпочтений), имел честь вторгнуться в южную Марагону по пересеченной местности (имелись поля, очень удобные холмы и прекрасная дорога, как раз для тяжелой кавалерии). Обозрев силы противника и узнав о наличии у него артилерии, мы тут же объявили две пеших роты диверсантами и разместили их тайно вблизи вражеских орудий, дабы первым же шагом лишить противника возможности вести по нам огонь с удаленных и выгодных позиций.
Надо отметить, что противники наши войска расставляли долго и в результате расположение выбрали далеко не лучшее. Начать хотя бы с того, что они разместили ту самую артилерию таким образом, что близлежащие холмы изрядно загораживали ей обзор и сужали зону возможного обстрела. Кроме того, пространство перед и сбоку от артилерии оставалось непростительно свободным, давая возможность нашим диверсантам подобраться незамеченными и нанести удар с минимальным риском для наших сил. Более того, господа «талигойцы», кажется, вовсе забыли о возможности существования диверсионных групп. Нам же на руку сыграло то, что наша армия пришла с марша, и мы были вольны размещать на поле не все силы, оставляя резервы в качестве подходящего подкрепления. Таким образом, нашим соперникам не было заметно, что видимых сил у нас меньше, чем заявлено, что снижало вероятность догадок о наличии у нас диверсионных отрядов.
Должен отметить, что идея диверсии изначально была моя, чем я горд. Однако, я уверен, Ли бы пришла в голову та же мысль, будь он чуть менее занят попытками представить карту по нашим словесным описаниям. (К тому моменту я всё же снял с глаз повязку, так как шутка затянулась и более не была забавной. Внимание юной дамы безнадежно от нас ускользнуло, а жертвовать возможностью решить интересную тактическую задачу ради чего-то менее важного я был не готов).
К несчастью, на этом месте было объявлено продолжение танцев, так как не участвующие в игре гости заскучали, и даже лютня в руках прелестной Эльзы перестала их развлекать.
Я надеялся, что после танцев игра продолжится, но последующие события полностью лишили меня возможности показать преимущество нашей стратегии господам «талигойцам». Закатные твари! Я и думать забыл про тактику и стратегию, такое там началось!
Отдыхая после очередного танца, мы с братом подошли к камину, где разместились гости из Гаунау. Разговор, уже в который раз за вечер, зашел о традициях. Мы с братом, теперь уже из чистого азарта, надеялись вытянуть из темнящих господ хоть какие-то ответы. К тому же, известно, что гаунау, как и бергеры, очень привержены старым традициям, и ночь Излома для них по-своему священна. Что давало хоть и небольшую, но надежду, что этот вечер закончится без кровопролития. Ибо взгляды хозяев дома и их бергерских гостей были слишком красноречивы, чтобы обманываться внешним благолепием.
Гаунасский полковник долго и многословно рассказал легенду о Деве гор, из-за которой гаунау предпочитают не путешествовать в ночь излома. Эта самая дева ловила путников и влюбляла их в себя, заставляя со временем терять чувства, забывать всё, что им дорого, превращая их сердца в лед, и забирала к себе. И не было от неё спасения тем, кто с ней повстречался в Излом на дороге.
Признаться, я не отнесся к этому серьезно. Право слово, детские страшилки вроде россказней о выходцах и прочих мармалюках. Призраков я видел, а прочее – досужие домыслы.
Наш разговор был услышан и подхвачен. Полковника вынудили повторить рассказ. Баронесса Ланге заметила, что у бергеров не принято рассказывать эту легенду, чтобы не накликать беду. А затем кто-то из гостей поинтересовался, как же они рискнули отправиться в путь в такую ночь. Полковник ссылался на свою супругу и утверждал, что настоящая любовь оградит от Девы Гор. Мы поговорили немного о любви и чувствах вообще, хотя единственным, кто с полным правом мог говорить об этом из всех собравшихся были наши родители.
Затем гаунау стали расспрашивать о том, как же они попали сюда. Гости выдали еще одну невероятную историю про метель, которая закружила их и перенесла через сотни хорн, практически из центра гаунау. Я, признаться, поверил этому не больше, чем в мирную охоту у границ Бергмарк.
Когда у полковника внезапно закружилась голова и отнялись ноги я, было, решил, что кто-то из бергеров всё же сорвался и подсыпал в питьё гаунау яд.
Странное недомогание, под бодрые уверения самого пострадавшего, что «всё нормально и ничего страшного» достаточно быстро прошло. (Не могу не восхититься выдержкой полковника. Обнаружь я, что внезапно не чувствую ног, я отнюдь не готов поручиться, что смог бы себя сдерживать). По ходу дискуссии выяснилось, что полковник вовсе не первый пострадавший за этот вечер. Странности творились и с Альбертом, ему мерещился волчий вой и не давали покоя тягостные предчувствия. И Эльза занемогла и отправилась спать. Тут уж и самый заядлый скептик забеспокоится.
Мой дотошный брат тем временем принялся ловить гостей на логических несоответствиях. Разумеется, он тоже не поверил в историю с метелью и пытался дознаться до истины. Тут в разговор вмешался спутник полковника, назвавшийся Ингваром. Это оказался на редкость мерзкий, холодный и расчетливый тип, которого с завидной регулярностью тянуло если не съездить по физиономии, то хотя бы оскорбить как следует. Я не слишком вникал в разговор, лишь время от времени чуть ли не хором с братом задавая очередной вопрос. Интерес Ли поддержали родители. Отец устроил гостям практически настоящий допрос, в ходе которого выяснилось, что долг, о котором они так долго и пространно распространялись, заключался в защите их спутницы.
Тут матушка, пошушукавшись со стоящим у стойки с оружием Арсеном, схватила шпагу и приставила её к горлу гостьи! Я даже не успел удивиться, что это на неё нашло. Моё внимание привлек тот факт, что господин Ингвар, признавшийся, что он также служит в личной гвардии Хайнриха, даже не пошевельнулся, не предпринял никакой попытки защитить девушку. Глупые отговорки вроде «не успел среагировать» или «понимал, что ей на самом деле ничего не грозит» были отметены сразу. Не может капитан личной гвардии короля «не успеть среагировать»! Не может! Опытному солдату не составит никакого труда выбить оружие из рук ополоумевшей женщины. При всем моем безмерном уважении к нашей матушке, шпагу она держать не умеет совершенно, да и не должна. Для этого у нее есть муж, двое взрослых сыновей и скоро подрастет еще один.
Наверное, у всех в этот миг мелькнула мысль о Деве Гор. Слишком свежа была сказка, слишком схожа с действительностью. Сумасшедшей действительностью, решившей в ночь Излома попрать собственные законы и человеческую веру. Тем более, что еще несколько часов назад господин Ингвар смеялся и танцевал, в полной мере проявляя ныне отсутствующие эмоции.
Полковник попросил конфиденциального разговора с отцом, и они вышли. Зато появилась баронесса Ланге, только что видевшая свою дочь мертвой, а затем, минуту спустя, обнаружившая ее живой и здоровой.
Странности этого вечера походили на чей-то глупый розыгрыш. Будто кто-то очень могущественный и непостижимый зачем-то дразнил людей, пугая их тем, что для них страшнее всего. Пугая и отпуская, не желая на самом деле причинить вред. Я заметил, что только мы и Эпинэ остались неподвержены общим странностям. Я предположил, что это оттого, что мы южане, и северные шутники не властны над южной кровью. Страшно не было. Отчего-то я был абсолютно уверен, что никто не умрет и не пострадает. Вот только Эльза... Выяснилось, что она не просто занемогла, а больна, при том давно. От этой же болезни уже умерли их с Гансом дед и мать. Посыпались предположения о том, что это какая-то эпидемия, и теперь все мы разнесем странные недуги дальше. Но мне это не показалось разумным. Едва ли мы первые гости в этом доме. О таком давно стало бы известно в округе и бедных хозяев давно бы убили свои же соседи. Просто из страха перед неведомым.
Наконец, было решено, что на всякое зло есть старый добрый заговор и четыре свечи. Признаться, я всегда считал его сказкой. Присказкой на удачу. Но когда зло из старого суеверия смотрит на тебя из глаз сидящих рядом с тобой... Самое время взяться за сказочное оружие.
Я хотел, чтобы одну из свечей и одну из строк произнес Альберт, как пострадавший от шуток неведомого, но он отчего-то наотрез отказался, и строить заграждение пришлось нам с Ли, отцу и Арсену.
Арсен был первым, отец вторым, и его свеча отчего-то загоралась долго. Затем я. Моя вспыхнула мигом, и я повел Ли к его углу квадрата, зажигать свечу. Загорелась она легко, но едва лишь огонек вспыхнул, а слова отзвучали, с двух сторон комнаты послышался звук падающих тел и возгласы «Мишель!» и «Госпожа Арлетта!».
Если бы Ли был здоров, я успел бы к матери первым, потому что стоял ближе. Если бы Ли не боялся сбить свечу, первым успел бы он. Но проклятая свеча в моих руках выпала из подсвечника, и я не мог броситься на помощь матери. Сходя с ума от беспокойства, я позорно дрожащими руками установил свечу. Отчего-то мне казалось очень важным поставить её на место, замкнуть кольцо, чтобы зло сгинуло. Мне казалось, что если я не поставлю свечу, всё пойдет прахом. Будто что-то боролось со мной, нарочно не давая завершить ритуал.
Я не суеверен и не любитель старых легенд, но эта ночь заставляла верить во всё.
Когда я, наконец, справился со свечой, возле матушки уже были отец и Ли. И выяснилось, что ни она, ни Мишель не помнят ничего из событий вечера с самого нашего приезда! Это было очень странно, но я счел это добрым знаком. То, что, возможно, сидело в них весь вечер сгинуло без остатка.
Разумеется, матушка была напугана, и я хотел подойти к ней, но отец оставил с ней Ли, а мне велел позаботиться об Альберте.
Во всеобщей суматохе о нем все забыли, а меж тем наш с Ли друг и однокорытник корчился у стены, закрывая руками лицо от огня и просил погасить свечи. Я пытался расспросить, что с ним, но вразумительного ответа не добился. Понял лишь, что то, что не давало покоя ему, оказалось сильнее, чем вселившееся в мать и Мишеля, и оно хочет заставить нас разорвать круг, лишиться защиты. Самым верным решением показалось мне ввести Альберта внутрь круга, где защита сильнее всего. Быть может, тогда он сможет освободиться.
Моё решение поддержал отец, и вдвоем нам с трудом удалось затащить отчаянно вырывающегося Альберта в круг.
Но это не помогло! Бедняга продолжал биться и скулить, как побитый волчонок. Ему явно было больно. Мишель догадался огреть сослуживца эфесом по голове и сам устроился в кругу, держа голову страдальца у себя на коленях.
Признаться, я пребывал в растерянности. То единственное средство, которое я знал, было испробовано и не помогло. По крайней мере, не помогло Альберту. Все остальные вроде как пришли в себя. Я просто не знал, что делать. Состояние для меня весьма редкое и неприятное.
Тем временем Альберт очнулся и повторил попытку вырваться. На этот раз чтобы остановить его потребовалось трое мужчин. Задача осложнялась стратегически неудобным расположением свечей, затруднявших операцию по захвату и водворению страдальца обратно в круг. Свечи ни в коем случае не должны были пострадать.
На этот раз Альберта пришлось еще и связать. В конце концов, мы собирались его спасать, а не убить очередным ударом по голове с благими намерениями.
Мы сидели вокруг горящих на полу свечей и гадали, что же теперь делать. Вся надежда была на бергеров и гаунау. Мы, южане, слишком мало помним. К нам в Эпинэ не заглядывает зимними ночами древний страх. Я ждал и надеялся, что кто-нибудь из них вспомнит хоть что-то, хоть какой-то способ защиты, хоть одну легенду, где упоминалось бы о подобном. И больше всего боялся, что никто ничего не вспомнит. Это в романах для юных девиц обязательно найдется кто-нибудь, кто вовремя прибежит и всех спасет, оказавшись из всех мест в мире именно там, где его сомнительные умения оказались нужны.
Всё, что я мог предложить, это ждать конца этой ночи и молиться Создателю, а может и вовсе древним демонам, чтобы с рассветом всё прошло, как дурной сон. Молиться и бояться, что не пройдет.
Да, вот теперь мне было страшно, и я не стыжусь этого. Я привык к бою, к крови и смерти. Но поле боя по-своему честно. Сталь против стали, сила против силы, смекалка против смекалки. Кто быстрее, талантливее, лучше сражается, тот побеждает. Тут ты знаешь, с кем сражаешься. А если не знаешь – грош цена твоей разведке. Но нет ничего страшнее боя с неведомым противником. С тем, в кого колешь шпагой, а она проходит насквозь.
«Сильнее огня только кровь» вспомнила вдруг баронесса Ланге. В другое время, пожалуй, я не обратил бы внимания на эту фразу, похожую скорее на строку из какой-нибудь трагедии, чем на ключ к решению проблемы. Но в тот момент я уцепился за неё, как утопающий за соломинку. Кровь. Древняя кровь. Сразу вспомнились все эти глупости про Повелителей, дома и прочее, чем так гордятся Люди Чести. И ведь, если уж на то пошло, среди нас были повелители молний, Эпинэ. Да и сами мы, Савиньяки, их кровные вассалы. Возможно, именно наша кровь должна была защитить Альберта. Вот только что с ней делать? Баронесса не помнила. Я не знал. Остальные тоже. Что-то подсказывало мне, что нужна пролитая кровь и верные слова. Но я не знал слов... Не знал, но не мог видеть страданий друга. Единственное, что пришло мне в голову в тот миг, это окропить Альберта своей кровью, а если не поможет, то напоить, воскликнув что-нибудь в духе «Что бы ты ни было, силой моей крови приказываю: уйди!». Я не был уверен, что это поможет. Закатные твари, я вообще ни в чем не был уверен! Но ждать больше не мог.
Я метнулся к стойке, выхватил шпагу и шагнул в круг, намереваясь порезать запястье. Задержался лишь затем, чтобы попросить подстраховать меня. Я опасался, что неведомое через кровь передастся мне и хотел, чтобы мне не позволили погасить свечи.
Возможно, моё промедление было ошибкой... Матушка, отец и Ли в три голоса требовали, чтобы я остановился и объяснил, что хочу сделать. Я остановился, и, разумеется, мне не позволили сделать ничего. Но, по крайней мере, мне удалось показать верный путь. Отец догадался не поить Альберта кровью, а ранить его и пролить в ранку своей крови. И отец сделал это.
К моему невероятному облегчению, это помогло. Через несколько минут Альберту удалось встать, и свечи более не вызывали у него ни ужаса ни боли.
Все были настолько измучены, что тут же отправились спать, оставив на полу четыре догорающие свечи.
А наутро мы с отцом, Ли и Альбертом отправились в обратный путь. Мишель и Арсен были отправлены с гаунау, сопроводить их до границы. Я по-прежнему считаю, что их не следовало отпускать. Мало ли что им удалось разведать. Но маршалу виднее. Возможно, полковник рассказал ему нечто, заставившее принять подобное решение.
Я жалею, что не удалось подольше пообщаться с матушкой и надеюсь, что нам удалось спасти и очаровательную Эльзу.
С этого дня я серьезнее отношусь к приметам и суевериям и... разрубленный змей! Я ведь теперь должен Ли новые пистолеты! Мне так и не удалось покорить сердце Хельги Ланге... Что ж. Как только к брату вернется зрение, мы вместе отправимся и выберем ему самые лучшие пистолеты, какие сможем найти.
URL записиЯ всё-таки это сделала... С пятой попытки и после трех дописываний. Самой не верится.
Всяческие фишки и мемы успели написать до меня, (За ними можно сходить к Анориэль, благо вспоминали мы их вместе) так что, я начну со спасибов. Или со спасиб?
Спасибы В первую очередь Этель. Матушка. Мастер. Самая настоящая, самая замечательная Арлетта Савиньяк. Если бы меня попросили представить себе Арлетту, я бы увидела её именно такой. Именно в таком платье, с такой прической и таким выражением лица. Для меня - стопроцентное попадание в образ Перед тобой хотелось приклонять колени и носить на руках. Твой старший-младший сын безмерно благодарен тебе, что ты у него такая.
Отдельное СПАСИБО тебе, как мастеру. Ты отличный сюжетник и прекрасный организатор. На твои игры я хочу ездить. Удивительно позитивно, легко и гладко, пусть даже и не по основному плану. Сюжет извернулся змеей и вылез не тем углом, но этого совершенно не было заметно. Хочу еще и дольше.
Анориэль. Ли. Мой брат-близнец, ну, ты же всё знаешь, правда? Мне жаль, что я не додумался немного тебя напоить. Возможно, ты был бы живее. Я очень хотел подарить тебе кусочек юности и очень старался быть рядом. Ты отличный соратник и равный соперник. И прости, что уронил тебя в снег во время атаки.
Я рада, что игра кончилась, но мы всё еще близнецы.
Фельтин. Батюшка. Вы были суровы и строги, как настоящий маршал. Нам так и не удалось поговорить, как отцу с сыном. Сейчас. после игры, я об этом жалею. Тогда просто не успел задуматься. После этой игры я наконец-то ощутил себя Эмилем, у которого жив отец. Это в самом деле совсем другой Эмиль, хоть по нему изменения и прошлись меньше, чем по Ли. Спасибо Вам, отец, за это ощущение.
И за стратегию спасибо. Она теперь ест мне мозг)
Ева. Альберт. Друг и однокорытник. Я довольно долго в тебя не верила. Сквозь черты Альберта проступал Ричард... Но маршала мы поваляли знатно.
И просто огромный личный респект за последнюю сцену. Сыграно было так, что по жизни дух захватывало. Вот тут уже я поверила во всё. И в Альберта, и в боль. Если бы Мишель не сел возле тебя на пол, это сделал бы Эмиль.Манэль. Мишель. Тебя действительно было невозможно не любить. Живой, веселый, обаятельный, душа компании... и опасный соперник в борьбе за дамские сердца
Ты тоже здоровский организатор и отличный игротех. Без тебя всё было бы совсем иначе. Спасибо тебе)
Ло. Арсен. Не очень пересекались по игре, но ты там был, и это было здорово. Про эпичные перематывания и пришедший в ночи ко мне в кровать глюк пятилетнего Арно я молчу))
Мариса. Хельга... Ах, сударыня! Вы были просто неподражаемы! Очаровали с первого взгляда. Мне невероятно жаль, что нам пришлось уехать так быстро. И... я не говорил Вам, что Вы прекрасно танцуете?
Танаис. Баронесса Ланге. Ах, какая была ненависть! Знаете, если бы Вы кинулись хватать Альберта и поднимать обморочных, я бы не удивился.
Сэнди. Эльза. Второй мастер. Увы, по игре почти не пересеклись (к моему счастью, ибо предложенный выбор я бы провалил), но вы были очаровательны, а гадание весьма любопытно.
Серди. Ганс. И как Вы нас всех вытерпели?
А девушку я у вас отобью!
Юля. Принцесса... Вы прибедняетесь, сударыня. Вы отлично танцуете. И совершенно обворожительно выглядите.
Тома. Полковник. Вы были раздражающе упрямы. Но я желаю Вам удачи и... счастья. Пусть даже короткого. Вы заслужили его своей смелость и преданностью.
И да, обращения по именам слегка выносили. Но для первой игры подобные баги вполне простительны. Я вот вовсе не уверена, что с первого раза так сыграла бы такую роль.
Приддери. Мерссский гаунау. Этим всё сказано))) Учитывая, что это первая игра, восхищение моё просто невыразимо. Это ж надо, чтобы персонажу ТАК хотелось врезать по морде!
И заключительный аккорд: спасибо всем, кто приехал и играл. Спасибо, что с вами было так легко и по ходу игры и в бытовом плане. Спасибо за сознательность, ответственность и неконфликтность. Впервые настолько яркий позитив от игры. И впервые игра настолько без оффплэя. Это очень здорово, что вы так умеете. Все, даже те, кто играл в первый раз.
Пара слов от игрока
Это была моя первая кросспольная роль. Страшно было жутко... Пока не приехали. Уж больно атмосфера располагала к легкости и свободе.
Я по-прежнему считаю, что не с моей фигурой кроссполить, но это по своему интересно. В частности осознать вдруг, что у мужчин в самом деле другая пластика, а я понятия не имею, куда деть руки, когда сел на стул.
Или понимаешь вдруг, что это не тебе уступят место и нальют вина, а ты должен это сделать. Может быть даже простоять весь вечер, если недостаточно стульев. И никого не волнует, устали ли у тебя ноги. Ты – кавалер. Терпи.
Зато ты можешь и даже должен вмешиваться в происходящее, хвататься за оружие, заслонять собой женщин, ловить и волочь назад обезумевшего товарища. Ты можешь вмещшаться в бой, а не сидеть сжав кулачки и бояться.
Мне очень не хватало этого права лезть первой, когда я играла Арлетту. Тогда я долго тянула, а потом всё-таки пошла отбивать Рокэ у выходца. Будь я мужчиной, можно было не ждать, пока остальные потормозят, а кидаться на помощь.
В общем, злоупотреблять кроссполом не хочу и не буду. Но к этому мастеру в эту компанию я бы еще раз поехала.
И да, утяжка зло. Потому что расползается.
И карсет зло, потому что дышать невозможно. Зато не расползается.
Живой камин был чудесен. Он так уютно горел, что верилось в Торку. Особенно склонившись над картой.
Поваляшек в снегу не хватиииило.
Еще раз повторюсь об общей позитивности и легкости.
Мне понравилось. Хочу еще.
Очень длинный отчет персонажа Этот Зимний излом обещал быть чудесным праздником. Нам с Ли дали увольнительную на целых 2 недели, а Мишель потащил своего брата Арсена, нашего отца и Альберта праздновать Излом к своему сослуживцу и другу Гансу Карспайку. Этот факт по-своему интересен и примечателен, поскольку бергеры помнят и хранят древние традиции и суеверия, давно забытые в Талиге. Встречать Излом с бергерами должно было быть очень поучительно. К тому же, наша матушка решилась проделать нелегкий путь из Сэ в Торку, чтобы отпраздновать с нами. Думаю, излишне объяснять, что семейные встречи у военных редки, а потому особенно ценны и радостны. По крайней мере, в нашей семье, где царит любовь и согласие. В общем, Излом обещал быть во всех смыслах замечательным.
Немного задержавшись в пути из-за метели, в дом барона Карспайка мы приехали под вечер 24 дня осенних молний. В доме кроме хозяина оказалась его очаровательная сестра Эльза и еще двое гостей, соседи. Баронесса Беата Ланге и её дочь, прекрасная Хельга. И хотя всего лишь две юных дамы на шестерых молодых, но бравых вояк это маловато, я смел полагать, что имею неплохие шансы на успех у баронессы Хельги, приглянувшейся мне с первого взгляда. Ли она, разумеется, тоже приглянулась, хотя бросать взгляды он себе позволить не мог, потому как пару дней назад неудачно полюбовался на снег в горах, и теперь был вынужден сводить на нет наше сходство, щеголяя черной повязкой на глазах, чтобы они не болели от яркого света Задача моя усложнялась тем, что кроме снискания благосклонности юных дам, я должен был приглядывать за братом. Разумеется, он не маленький мальчик и способен попросить помощи у любого из окружающих, но мы близнецы, и я не могу не замечать его чувств. Ли был раздосадован, растерян и огорчен своей временной беспомощностью. А когда Ли огорчен или неуверен, он «замерзает», забывая улыбаться и шутить. В общем, моей задачей было как можно мягче сводить на нет острые углы и неловкости, вызванные его состоянием. И я, как умел, пытался не позволить ему испортить себе праздник. Быть рядом, помогая прежде, чем ему придется об этом просить, стараясь делать это как можно незаметнее и естественнее, чтобы не тревожить лишний раз и без того ноющую рану. Смею тешить себя надеждой, что у меня это хоть немного получилось.
Впрочем, неожиданные и странные события начались так скоро, что исполнять то, что я считал своим долгом, мне, простите за каламбур, пришлось совсем недолго. Обычный праздничный вечер с танцами и светской болтовней так и не успел по-настоящему начаться, а до заката оставалось еще около получаса, когда вернувшийся из прихожей Арсен Эпинэ привел с собой троих незнакомцев. Двух мужчин средних лет и очаровательную молодую даму. Выглядели они очень усталыми, весьма замерзшими и откровенно ошеломленными.
Скоро выяснилось, что все трое – гаунау. Должен отметить, что, зная о вековой кровной вражде между бергерами и гаунау, что является общеизвестным фактом, было весьма смело со стороны этой троицы заявиться в дом к бергерам и надеяться, что их не убьют прямо на пороге. По крайней мере, тогда я подумал именно так.
От немедленной смерти их спасла традиция. Бергеры, как, впрочем, и гаунау и алаты, очень трепетно относятся к традициям. В ночь излома негоже обнажать оружие, и если к твоему очагу прибились гости, их следует принять. Но атмосферу не могли спасти никакие традиция. Бергеры разом сжались в нервные комки, разговоры почти сошли на нет. Было очевидно, что еще немного, и что-то будет.
Несколько разрядил атмосферу закат. Не сам по себе, конечно, а тем фактом, что у бергеров это время гадания. Ганс с Мишелем вышли набрать миску снега, а прелестная Эльза спрятала в снегу камни, велев гостям по очереди подходить и вытаскивать их из снега по одному. Все гости, включая залетных гаунау, приняли участие в гадании. Затем Эльза по очереди брала у нас камни и толковала их значение.
Мне достался коричнево-белый камень странной формы с небольшим изъяном. Ли вытянул каплевидный лунный камень, который хозяйка дома истолковала как «жизнь в иллюзиях». Право, смешно. Если кто из нас двоих и может жить в иллюзиях, то это я. Ли слишком разумен и логичен. Он всё осмысливает и хорошо просчитывает варианты. Слишком хорошо, чтобы пребывать в иллюзиях.
Матушке выпало «скорое расставание». Ну да, ведь мы скоро разъедемся. Две недели отпуска это так мало... Отцу достался «щит, который простоит дольше, чем он проживет». И это я тоже смог понять. Хоть мы и военные, и со смертью знакомы не по-наслышке, каждый из нас втайне надеется дожить до седин. А я надеюсь, что когда отец будет отдыхать в теплом кресле у камина рядом с любимой женщиной, мы с братьями будем охранять покой Талига где-нибудь на границах.
Мой камень назывался «вечная охота». Это одна из древних легенд, в которые я пожалуй что и вовсе не верю. По крайней мере. не вижу, что у меня общего с этими мифическими охотниками.
После этого я перестал серьезно относиться к этому гаданию. Очередное развлечение, не более того.
Мы с братом попытались завести разговор с гаунау, но господа оказались столь же скрытны, сколь и общительны. Они весьма живо интересовались нашей семьей и житьем-бытьем, но с немедвежьей ловкостью уходили от любых наших расспросов. Разумеется, это не прибавило нам доверия к незваным гостям. А в охоту у границ Бергмарк и сбившую их с пути метель я не верил с самого начала. Если бы не дама, я бы предположил, что мы имеем дело с заплутавшими и обнаглевшими разведчиками, охотившимися отнюдь не «у границ» Бергмарк и вовсе не на четвероногую дичь. Мы с братом всё больше укреплялись во мнении, что с этими господами что-то нечисто. Однако, доказать мы ничего не могли, поэтому пришлось продолжать веселиться, как ни в чем не бывало, хотя я каждую минуту ожидал подвоха.
Потом мы танцевали. Много и с удовольствием. Я, как мог, развлекал юных дам, стараясь не бросать брата одного надолго и не выпускать из виду незваных гостей. Признаться, я был рад, когда он решил поучаствовать хотя бы в части танцев. Чтобы танцевать бранли, вовсе необязательно видеть, а лишить себя еще и этого развлечения было бы вовсе жестоко. Пожалуй, как-нибудь потом я из любопытства попробую потанцевать с завязанными глазами.
Я предложил Ли пригласить сидевшую рядом гостью из гаунау, полагая, что он достаточно дотошен и куртуазен, чтобы провести разведку боем в отсутствие её спутников. Она сперва отказывалась, но Лионель Савиньяк и Мишель Эпинэ кого угодно уболтают. Я же обратил свое внимание на Хельгу Ланге, благосклонно согласившуюся подарить мне первый же танец.
Затем Мишель о чем-то пошептался с музыкантами и пригласил Эльзу на очень фривольный южный танец. Танцуется он отдельными парами, без колонны или круга, и кавалер (о верх неприличия!) держит даму за талию. Я не знал этого танца, но понаблюдав за Мишелем, пришел к выводу, что смогу это повторить. Ну сами посудите, разве мог я позволить Мишелю превзойти меня? Разве мог урустить случай пригласить мою даму на такой танец?!
По моей просьбе, музыканты повторили музыку, а я пригласил Хельгу... После третьего круга девушка заявила, что еще пара кругов, и я должен буду на ней жениться. Разрубленный змей! Разумеется, я заверил её, что это не проблема. Хотя принимать такое решение столь скоропалительно я бы не стал. Жениться мне в любом случае рановато, а пока дослужусь до достойного звания, девица трижды успеет меня забыть и выскочить замуж хотя бы за того же Ганса. Огорчало лишь то, что пригласить юную баронессу и на следующий танец мне не позволяли приличия.
Тихо произнесенная на ухо просьба отца... нет, приказ маршала Савиньяка присматривать за оружейной стойкой был закономерен. В воздухе витало напряжение. Бергеры сдерживались из последних традиций, хоть и держались в рамках приличий. Баронесса Ланге кидала на гостей такие взгляды, что, право, не знаю, как у них не сделалось несварение желудка.
За время очередного танца отец успел сообщить Ли, что узнал в одном из гаунау полковника личной гвардии Хайнриха, присутствовавшего на переговорах. Надо ли говорить, что это еще больше укрепило мои подозрения.
Впрочем, это не помешало мне уломать братца поспорить, что мне предстоит до отъезда одно небольшое завоевание. Повержено, разумеется, должно было быть сердце Хельги Ланге. Ли отказывался и отнекивался, но я вовсе не был намерен позволять ему окончательно превратиться в бергера. Так и не придумав, на что именно мы станем спорить (на глупости не хотелось, Ли бы не согласился, а на желания – старо и пошло), я воззвал к проходившему мимо Альберту, прося помощи и содействия. Наш однокорытник и друг в полной мере осознал опасность происходящего и предложил поспорить на новые пистолеты. На чем и порешили.
Надо отметить, что Альберт весь вечер ходил хмурый и жаловался не какие-то предчувствия, появившиеся с приходом гаунау. Мы с братом единогласно решили, что бедняга просто мало выпил и взялись исправлять это упущение. (До сих пор жалею. что мне не пришло в голову позаботиться, чтобы Ли тоже выпил побольше. Возможно, ему было бы веселее. Но я отчего-то предположил, что напиться мой брат в состоянии и сам, и как это делается ему объяснять не надо)
Разумеется, всё это время никто из нас не терял бдительности и не выпускал из виду оружие и гаунау. Это столь очевидно, что в дальнейшем я воздержусь от подобных уточнений.
Некоторое время спустя, мы все проследовали на улицу, чтобы созерцать редкое явление схождения пяти звезд, ради которого и затевалось празднование именно в этой части Торки. Отсюда, говорят, лучше всего видно. Однако, перед самими явлением, разумеется, исключительно в целях поднятия бодрости духа и улучшения настроения, я подбил Ли и всё ещё хмурого Альберта повалять батюшку в снегу, что мы и проделали с несомненным успехом. Ли, правда, тоже упал, но какая война обходится без случайных жертв?
Пока мы с братом обстреливали друг друга снежками (я старательно и четко подавал голос, а Ли кидал на слух. Важное умение), батюшка так и не смог выяснить у своего оруженосца, чья это была идея. Впрочем, он нам коварно отомстил: привлек к заваливанию нас в снег матушку. Чтобы отбиться, нам пришлось бы ронять в снег уже её. А поступать так с дамой, тем более с матерью, крайне некуртуазно. Впрочем, будь на её месте Хельга... Ну да, я отвлекся. Так или иначе, а в снегу я повалялся. Сначала от руки матушки, затем от коалиции отца и Мишеля, не пожелавших честно сразиться двое на двое, а применивших военную хитрость и разбивших противника по частям.
Мы с Ли тоже померялись силами, но пятиминутное сражение традиционно завершилось боевой ничьей.
Ах да, звезды, ради которых всё и затевалось, в самом деле были красивы. Такого яркого светила в ночном небе мне видеть еще не приходилось.
Затем мы вернулись в дом, и мы с Ли сочли, что сейчас самое время для маленькой шутки. Юная Хельга обмолвилась, что с трудом различает нас с братом, только по камзолам ( я был в красном, а Ли предпочел черный) и повязке на глазах. Мы не могли упустить случай усложнить даме жизнь и поменялись камзолами. Но поскольку снять повязку с глаз Ли не мог, мне пришлось пожертвовать возможностью видеть и надеть повязку самому. Наблюдательная баронесса заметила, что мы не обменялись сапогами (про которые мы и в самом деле позабыли), но кто бы поручился, что мы поменялись именно камзолами, а не сапогами?
Надо признать, что задача спуститься из наших комнат в общий зал вслепую оказалась не из легких. Бедняга Ли! То-то он такой смурной. Но мы справились. А дальше всё пошло просто. Морочить окружающих, отвечая друг вместо друга, мы привыкли с детства.
Тут отец затеял стратегическую игру для младших офицеров. Нам предстояло расставить и водить армии по карте, разделенной на клетки для удобства измерения расстояний. В основу правил игры легли всем нам давно известные правила тактики и стратегии. Однако, поскольку розыгрыш наш не был окончен, я не мог позволить себе снять повязку с глаз. Таким образом, незрячих игроков становилось двое. О том, чтобы не играть, и речи не шло. Ли и без того слишком тяжело дается его временная беспомощность. Надо было видеть, как он дернулся и отскочил, когда молодая баронесса Ланге заметила, что он наступил ей на юбку. Разумеется, я воздержался от утешений или комментариев, но смотреть на брата было больно.
Кроме нас к игре присоединился Арсен Эпинэ и, совершенно неожиданно, Ганс Карспайк. Разделяться нам с братом не хотелось, и тут игрой заинтересовалась матушка, которую мы сразу же признали нашим командующим. Таким образом, матушка стала генералом, а мы с Ли в одночасье сделались полковниками. К несчастью, дриксенскими. Наш отряд, состоящий из двух конных (одного легкого и одного тяжелого) и четырех пеших полков (два полка пикенеров и два полка мушкетеров. Мы сочли, что разумнее всего взять поровну тех и других, так как местность не диктовала никаких предпочтений), имел честь вторгнуться в южную Марагону по пересеченной местности (имелись поля, очень удобные холмы и прекрасная дорога, как раз для тяжелой кавалерии). Обозрев силы противника и узнав о наличии у него артилерии, мы тут же объявили две пеших роты диверсантами и разместили их тайно вблизи вражеских орудий, дабы первым же шагом лишить противника возможности вести по нам огонь с удаленных и выгодных позиций.
Надо отметить, что противники наши войска расставляли долго и в результате расположение выбрали далеко не лучшее. Начать хотя бы с того, что они разместили ту самую артилерию таким образом, что близлежащие холмы изрядно загораживали ей обзор и сужали зону возможного обстрела. Кроме того, пространство перед и сбоку от артилерии оставалось непростительно свободным, давая возможность нашим диверсантам подобраться незамеченными и нанести удар с минимальным риском для наших сил. Более того, господа «талигойцы», кажется, вовсе забыли о возможности существования диверсионных групп. Нам же на руку сыграло то, что наша армия пришла с марша, и мы были вольны размещать на поле не все силы, оставляя резервы в качестве подходящего подкрепления. Таким образом, нашим соперникам не было заметно, что видимых сил у нас меньше, чем заявлено, что снижало вероятность догадок о наличии у нас диверсионных отрядов.
Должен отметить, что идея диверсии изначально была моя, чем я горд. Однако, я уверен, Ли бы пришла в голову та же мысль, будь он чуть менее занят попытками представить карту по нашим словесным описаниям. (К тому моменту я всё же снял с глаз повязку, так как шутка затянулась и более не была забавной. Внимание юной дамы безнадежно от нас ускользнуло, а жертвовать возможностью решить интересную тактическую задачу ради чего-то менее важного я был не готов).
К несчастью, на этом месте было объявлено продолжение танцев, так как не участвующие в игре гости заскучали, и даже лютня в руках прелестной Эльзы перестала их развлекать.
Я надеялся, что после танцев игра продолжится, но последующие события полностью лишили меня возможности показать преимущество нашей стратегии господам «талигойцам». Закатные твари! Я и думать забыл про тактику и стратегию, такое там началось!
Отдыхая после очередного танца, мы с братом подошли к камину, где разместились гости из Гаунау. Разговор, уже в который раз за вечер, зашел о традициях. Мы с братом, теперь уже из чистого азарта, надеялись вытянуть из темнящих господ хоть какие-то ответы. К тому же, известно, что гаунау, как и бергеры, очень привержены старым традициям, и ночь Излома для них по-своему священна. Что давало хоть и небольшую, но надежду, что этот вечер закончится без кровопролития. Ибо взгляды хозяев дома и их бергерских гостей были слишком красноречивы, чтобы обманываться внешним благолепием.
Гаунасский полковник долго и многословно рассказал легенду о Деве гор, из-за которой гаунау предпочитают не путешествовать в ночь излома. Эта самая дева ловила путников и влюбляла их в себя, заставляя со временем терять чувства, забывать всё, что им дорого, превращая их сердца в лед, и забирала к себе. И не было от неё спасения тем, кто с ней повстречался в Излом на дороге.
Признаться, я не отнесся к этому серьезно. Право слово, детские страшилки вроде россказней о выходцах и прочих мармалюках. Призраков я видел, а прочее – досужие домыслы.
Наш разговор был услышан и подхвачен. Полковника вынудили повторить рассказ. Баронесса Ланге заметила, что у бергеров не принято рассказывать эту легенду, чтобы не накликать беду. А затем кто-то из гостей поинтересовался, как же они рискнули отправиться в путь в такую ночь. Полковник ссылался на свою супругу и утверждал, что настоящая любовь оградит от Девы Гор. Мы поговорили немного о любви и чувствах вообще, хотя единственным, кто с полным правом мог говорить об этом из всех собравшихся были наши родители.
Затем гаунау стали расспрашивать о том, как же они попали сюда. Гости выдали еще одну невероятную историю про метель, которая закружила их и перенесла через сотни хорн, практически из центра гаунау. Я, признаться, поверил этому не больше, чем в мирную охоту у границ Бергмарк.
Когда у полковника внезапно закружилась голова и отнялись ноги я, было, решил, что кто-то из бергеров всё же сорвался и подсыпал в питьё гаунау яд.
Странное недомогание, под бодрые уверения самого пострадавшего, что «всё нормально и ничего страшного» достаточно быстро прошло. (Не могу не восхититься выдержкой полковника. Обнаружь я, что внезапно не чувствую ног, я отнюдь не готов поручиться, что смог бы себя сдерживать). По ходу дискуссии выяснилось, что полковник вовсе не первый пострадавший за этот вечер. Странности творились и с Альбертом, ему мерещился волчий вой и не давали покоя тягостные предчувствия. И Эльза занемогла и отправилась спать. Тут уж и самый заядлый скептик забеспокоится.
Мой дотошный брат тем временем принялся ловить гостей на логических несоответствиях. Разумеется, он тоже не поверил в историю с метелью и пытался дознаться до истины. Тут в разговор вмешался спутник полковника, назвавшийся Ингваром. Это оказался на редкость мерзкий, холодный и расчетливый тип, которого с завидной регулярностью тянуло если не съездить по физиономии, то хотя бы оскорбить как следует. Я не слишком вникал в разговор, лишь время от времени чуть ли не хором с братом задавая очередной вопрос. Интерес Ли поддержали родители. Отец устроил гостям практически настоящий допрос, в ходе которого выяснилось, что долг, о котором они так долго и пространно распространялись, заключался в защите их спутницы.
Тут матушка, пошушукавшись со стоящим у стойки с оружием Арсеном, схватила шпагу и приставила её к горлу гостьи! Я даже не успел удивиться, что это на неё нашло. Моё внимание привлек тот факт, что господин Ингвар, признавшийся, что он также служит в личной гвардии Хайнриха, даже не пошевельнулся, не предпринял никакой попытки защитить девушку. Глупые отговорки вроде «не успел среагировать» или «понимал, что ей на самом деле ничего не грозит» были отметены сразу. Не может капитан личной гвардии короля «не успеть среагировать»! Не может! Опытному солдату не составит никакого труда выбить оружие из рук ополоумевшей женщины. При всем моем безмерном уважении к нашей матушке, шпагу она держать не умеет совершенно, да и не должна. Для этого у нее есть муж, двое взрослых сыновей и скоро подрастет еще один.
Наверное, у всех в этот миг мелькнула мысль о Деве Гор. Слишком свежа была сказка, слишком схожа с действительностью. Сумасшедшей действительностью, решившей в ночь Излома попрать собственные законы и человеческую веру. Тем более, что еще несколько часов назад господин Ингвар смеялся и танцевал, в полной мере проявляя ныне отсутствующие эмоции.
Полковник попросил конфиденциального разговора с отцом, и они вышли. Зато появилась баронесса Ланге, только что видевшая свою дочь мертвой, а затем, минуту спустя, обнаружившая ее живой и здоровой.
Странности этого вечера походили на чей-то глупый розыгрыш. Будто кто-то очень могущественный и непостижимый зачем-то дразнил людей, пугая их тем, что для них страшнее всего. Пугая и отпуская, не желая на самом деле причинить вред. Я заметил, что только мы и Эпинэ остались неподвержены общим странностям. Я предположил, что это оттого, что мы южане, и северные шутники не властны над южной кровью. Страшно не было. Отчего-то я был абсолютно уверен, что никто не умрет и не пострадает. Вот только Эльза... Выяснилось, что она не просто занемогла, а больна, при том давно. От этой же болезни уже умерли их с Гансом дед и мать. Посыпались предположения о том, что это какая-то эпидемия, и теперь все мы разнесем странные недуги дальше. Но мне это не показалось разумным. Едва ли мы первые гости в этом доме. О таком давно стало бы известно в округе и бедных хозяев давно бы убили свои же соседи. Просто из страха перед неведомым.
Наконец, было решено, что на всякое зло есть старый добрый заговор и четыре свечи. Признаться, я всегда считал его сказкой. Присказкой на удачу. Но когда зло из старого суеверия смотрит на тебя из глаз сидящих рядом с тобой... Самое время взяться за сказочное оружие.
Я хотел, чтобы одну из свечей и одну из строк произнес Альберт, как пострадавший от шуток неведомого, но он отчего-то наотрез отказался, и строить заграждение пришлось нам с Ли, отцу и Арсену.
Арсен был первым, отец вторым, и его свеча отчего-то загоралась долго. Затем я. Моя вспыхнула мигом, и я повел Ли к его углу квадрата, зажигать свечу. Загорелась она легко, но едва лишь огонек вспыхнул, а слова отзвучали, с двух сторон комнаты послышался звук падающих тел и возгласы «Мишель!» и «Госпожа Арлетта!».
Если бы Ли был здоров, я успел бы к матери первым, потому что стоял ближе. Если бы Ли не боялся сбить свечу, первым успел бы он. Но проклятая свеча в моих руках выпала из подсвечника, и я не мог броситься на помощь матери. Сходя с ума от беспокойства, я позорно дрожащими руками установил свечу. Отчего-то мне казалось очень важным поставить её на место, замкнуть кольцо, чтобы зло сгинуло. Мне казалось, что если я не поставлю свечу, всё пойдет прахом. Будто что-то боролось со мной, нарочно не давая завершить ритуал.
Я не суеверен и не любитель старых легенд, но эта ночь заставляла верить во всё.
Когда я, наконец, справился со свечой, возле матушки уже были отец и Ли. И выяснилось, что ни она, ни Мишель не помнят ничего из событий вечера с самого нашего приезда! Это было очень странно, но я счел это добрым знаком. То, что, возможно, сидело в них весь вечер сгинуло без остатка.
Разумеется, матушка была напугана, и я хотел подойти к ней, но отец оставил с ней Ли, а мне велел позаботиться об Альберте.
Во всеобщей суматохе о нем все забыли, а меж тем наш с Ли друг и однокорытник корчился у стены, закрывая руками лицо от огня и просил погасить свечи. Я пытался расспросить, что с ним, но вразумительного ответа не добился. Понял лишь, что то, что не давало покоя ему, оказалось сильнее, чем вселившееся в мать и Мишеля, и оно хочет заставить нас разорвать круг, лишиться защиты. Самым верным решением показалось мне ввести Альберта внутрь круга, где защита сильнее всего. Быть может, тогда он сможет освободиться.
Моё решение поддержал отец, и вдвоем нам с трудом удалось затащить отчаянно вырывающегося Альберта в круг.
Но это не помогло! Бедняга продолжал биться и скулить, как побитый волчонок. Ему явно было больно. Мишель догадался огреть сослуживца эфесом по голове и сам устроился в кругу, держа голову страдальца у себя на коленях.
Признаться, я пребывал в растерянности. То единственное средство, которое я знал, было испробовано и не помогло. По крайней мере, не помогло Альберту. Все остальные вроде как пришли в себя. Я просто не знал, что делать. Состояние для меня весьма редкое и неприятное.
Тем временем Альберт очнулся и повторил попытку вырваться. На этот раз чтобы остановить его потребовалось трое мужчин. Задача осложнялась стратегически неудобным расположением свечей, затруднявших операцию по захвату и водворению страдальца обратно в круг. Свечи ни в коем случае не должны были пострадать.
На этот раз Альберта пришлось еще и связать. В конце концов, мы собирались его спасать, а не убить очередным ударом по голове с благими намерениями.
Мы сидели вокруг горящих на полу свечей и гадали, что же теперь делать. Вся надежда была на бергеров и гаунау. Мы, южане, слишком мало помним. К нам в Эпинэ не заглядывает зимними ночами древний страх. Я ждал и надеялся, что кто-нибудь из них вспомнит хоть что-то, хоть какой-то способ защиты, хоть одну легенду, где упоминалось бы о подобном. И больше всего боялся, что никто ничего не вспомнит. Это в романах для юных девиц обязательно найдется кто-нибудь, кто вовремя прибежит и всех спасет, оказавшись из всех мест в мире именно там, где его сомнительные умения оказались нужны.
Всё, что я мог предложить, это ждать конца этой ночи и молиться Создателю, а может и вовсе древним демонам, чтобы с рассветом всё прошло, как дурной сон. Молиться и бояться, что не пройдет.
Да, вот теперь мне было страшно, и я не стыжусь этого. Я привык к бою, к крови и смерти. Но поле боя по-своему честно. Сталь против стали, сила против силы, смекалка против смекалки. Кто быстрее, талантливее, лучше сражается, тот побеждает. Тут ты знаешь, с кем сражаешься. А если не знаешь – грош цена твоей разведке. Но нет ничего страшнее боя с неведомым противником. С тем, в кого колешь шпагой, а она проходит насквозь.
«Сильнее огня только кровь» вспомнила вдруг баронесса Ланге. В другое время, пожалуй, я не обратил бы внимания на эту фразу, похожую скорее на строку из какой-нибудь трагедии, чем на ключ к решению проблемы. Но в тот момент я уцепился за неё, как утопающий за соломинку. Кровь. Древняя кровь. Сразу вспомнились все эти глупости про Повелителей, дома и прочее, чем так гордятся Люди Чести. И ведь, если уж на то пошло, среди нас были повелители молний, Эпинэ. Да и сами мы, Савиньяки, их кровные вассалы. Возможно, именно наша кровь должна была защитить Альберта. Вот только что с ней делать? Баронесса не помнила. Я не знал. Остальные тоже. Что-то подсказывало мне, что нужна пролитая кровь и верные слова. Но я не знал слов... Не знал, но не мог видеть страданий друга. Единственное, что пришло мне в голову в тот миг, это окропить Альберта своей кровью, а если не поможет, то напоить, воскликнув что-нибудь в духе «Что бы ты ни было, силой моей крови приказываю: уйди!». Я не был уверен, что это поможет. Закатные твари, я вообще ни в чем не был уверен! Но ждать больше не мог.
Я метнулся к стойке, выхватил шпагу и шагнул в круг, намереваясь порезать запястье. Задержался лишь затем, чтобы попросить подстраховать меня. Я опасался, что неведомое через кровь передастся мне и хотел, чтобы мне не позволили погасить свечи.
Возможно, моё промедление было ошибкой... Матушка, отец и Ли в три голоса требовали, чтобы я остановился и объяснил, что хочу сделать. Я остановился, и, разумеется, мне не позволили сделать ничего. Но, по крайней мере, мне удалось показать верный путь. Отец догадался не поить Альберта кровью, а ранить его и пролить в ранку своей крови. И отец сделал это.
К моему невероятному облегчению, это помогло. Через несколько минут Альберту удалось встать, и свечи более не вызывали у него ни ужаса ни боли.
Все были настолько измучены, что тут же отправились спать, оставив на полу четыре догорающие свечи.
А наутро мы с отцом, Ли и Альбертом отправились в обратный путь. Мишель и Арсен были отправлены с гаунау, сопроводить их до границы. Я по-прежнему считаю, что их не следовало отпускать. Мало ли что им удалось разведать. Но маршалу виднее. Возможно, полковник рассказал ему нечто, заставившее принять подобное решение.
Я жалею, что не удалось подольше пообщаться с матушкой и надеюсь, что нам удалось спасти и очаровательную Эльзу.
С этого дня я серьезнее отношусь к приметам и суевериям и... разрубленный змей! Я ведь теперь должен Ли новые пистолеты! Мне так и не удалось покорить сердце Хельги Ланге... Что ж. Как только к брату вернется зрение, мы вместе отправимся и выберем ему самые лучшие пистолеты, какие сможем найти.